Множественность преступлений в уголовном праве традиционно является одним из наиболее сложных вопросов.
Этому способствует и действующий Уголовный кодекс РФ: в Общей части отсутствует легальная дефиниция понятия множественности преступлений, при этом, закреплены лишь две формы множественности (совокупность преступлений и рецидив); в Особенной части осуществлена бессистемная дифференциация уголовной ответственности на основе различных видов повторности преступлений.
Впервые повышенная ответственность за множественность преступлений была законодательно регламентирована в Двинской уставной 1397 г. и Псковской судной грамотах 1462 г. Так, в ст. 8 Псковской судной грамоты был закреплен многократный специальный рецидив преступлений, однако он предусматривался только в отношении наиболее распространенного в этот период преступления – воровства («татьба»). В ст. 5 Уставной Двинской грамоты повышенная уголовная ответственность была предусмотрена за специальный многократный рецидив – совершение преступления не менее трех раз при наличии судимости за каждое из них.
Судебник 1497 г. впервые расширил формы множественности преступлений, включив, наряду с рецидивом, и повторность преступлений как прообраз современной совокупности преступлений (ст. 17 УК РФ). В Соборном Уложении 1649 г. выделялось два вида совокупности преступлений: реальная и идеальная совокупность. Артикул Воинский 1715 г. значительно расширил учет влияния повторности преступных действий при привлечении к уголовной ответственности и назначении наказания. Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. были известны следующие формы множественности преступлений: повторение (рецидив), совокупность преступлений, неоднократность, кумуляция (совокупность приговоров).
В первом советском Уголовном кодексе 1922 г. отсутствовали разработанные нормы о множественности преступлений. В Уголовном кодексе РСФСР 1926 г. в качестве квалифицирующих признаков указывались такие обстоятельства, как повторность, неоднократность, систематичность, совершение преступления в виде промысла, рецидив (совершение нового преступления при наличии судимости за прежнее). Уголовный кодекс 1960 г. сохранил все эти формы множественности, добавив к ним совершение преступлений особо опасным рецидивистом. Однако, по-прежнему, законодательное определение большинства из этих форм отсутствовало, а также не имелось и четких критериев, позволявших такие формы разграничить, что вызывало значительные трудности в правоприменительной практике.
В Уголовном кодексе РФ 1996 г. в первоначальной редакции (до Федерального закона от 8 декабря 2003 г.) были предусмотрены три формы множественности: неоднократность, совокупность и рецидив преступлений (ст. 16-18 УК). Затем институт неоднократности был исключен.
Таким образом, в настоящее время в действующем Уголовном кодексе РФ в Главе 3 говорится только о двух формах множественности преступлений – рецидиве и совокупности преступлений. Данные формы множественности преступлений влияют, как на квалификацию преступлений, так и на назначение наказания.
Вместе с тем, в теории уголовного права вполне обоснованно выделяют и третий вид множественности, который не назван в главе о понятии преступления и видах преступлений, но существование которого явно обозначено в главе 10 УК РФ – это назначение наказания по совокупности приговоров.
Несмотря на длительность существования различных форм множественности преступлений в истории русского уголовного права, отечественное законодательство не смогло предложить дефиницию данной категории, что только усиливает дискуссионность этого вопроса в научной литературе.
На проблему множественности преступлений обращали внимание в своих трудах такие видные ученые XIX века, как Н.С. Таганцев, Н.Д. Сергеевский, С.В. Познышев.
Анализ монографических источников и научных публикаций позволяет сделать вывод, что все подходы авторов к вопросу определения сущности множественности преступлений можно разделить на два подхода:
– сторонники узкого подхода основной акцент делают на объективном содержании данной категории, т.е. количественном критерии – совершении одним лицом двух и более преступлений. При этом, в рамках данного подхода есть уточняющие ремарки – одни авторы выделяют такое свойство, как наличие кратности единичных составов преступлений, образующих множественность; другие полагают, что это также относится к случаям, когда в одном из двух, либо в обоих деяниях имеются признаки неоконченного преступления. Оригинальным представляется подход, который вводит в понятие множественности преступлений дополнительный критерий – назначение и отбывание наказаний за совершенные преступления;
– сторонники широкого подхода к пониманию множественности преступлений отталкиваются от единства ее количественных и качественных характеристик. С учетом количественного критерия указывается на совершение лицом двух или более единичных преступлений. Трактовка же качественного критерия отличается разнообразием научных подходов, например, наиболее широкий подход к пониманию множественности преступлений, который, помимо уголовно-правовых критериев включал в содержание множественности преступлений и уголовно-процессуальный, а именно отсутствие «процессуальных препятствий к возбуждению уголовного дела».
Таким образом, налицо недостаточная научная разработанность института множественности преступлений, которая ведет и к правоприменительным проблемам.
Так, Военным судом Владивостокского гарнизона рядовой Титовец признан виновным в том, что, выражая недовольство требовательностью по службе сержанта Волкова, дважды избил его, причинив здоровью потерпевшего тяжкий вред. Эти действия Титовца квалифицированы судом по п. «в» ч. 2 ст. 334 и п. «а» ч. 2 ст. 111 УК РФ. Военная коллегия, рассматривая данное дело по протесту ее председателя, указала, что поскольку п. «в» ч. 2 ст. 334 УК РФ предусматривает ответственность военнослужащего – специального субъекта – за совершение воинского преступления – насильственных действий в отношении начальника, сопряженных с причинением тяжкого вреда здоровью, то она является специальной нормой по отношению к п. «а» ч. 2 ст. 111 УК РФ, предусматривающей ответственность за те же действия. Поэтому дополнительной квалификации действий виновного еще и по последней из названных статей не требуется. С учетом приведенных доводов Военная коллегия исключила из приговора указание об осуждении Титовца по п. «а» ч. 2 ст. 111 УК РФ.
Еще одной правоприменительной проблемой может стать ситуация, при которой совокупность преступлений не всегда может быть выявлена своевременно. Если за одно из преступлений, входящих в совокупность, лицо подвергнуто условному осуждению, а впоследствии выявлены иные преступления, совершенные до осуждения, условное осуждение в соответствии с Уголовным кодексом РФ и рекомендациями Пленума Верховного Суда РФ, данными в Постановлении от 22.12.2015 № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» отменено быть не может. Однако, это противоречит концептуальным основам институтов совокупности преступлений и условного осуждения.
В связи с этим, предлагается под множественностью преступлений понимать наличие совершенных одним лицом двух и более преступлений, в отношении которых сохранены уголовно-правовые последствия.
В целом, анализ вышеприведенных научных позиций дает основание ставить вопрос о необходимости выработки единой научной позиции относительно критериев множественности преступлений, что безусловно, положительно отразиться и на правоприменении.